В сельмаге очередь. Стоят за молоком.
О твороге мечтают и сметане...
Смотрю на них, а в горле горький ком:
Ведь это ж наши русские крестьяне.

В селе привольном сотни две дворов.
Вокруг леса, луга с травой раскошной.
А по утрам не больше трех коров
Пройдут к реке с оллядкою тревожной.

Совхоз погиб. Стада ушли под нож.
Разграблены тока, склады, ангары.
Уходит без оглядки молодеж -
Кто в город, кто в запой, а кто "на нары".

В неделю раз приедут торгаши.
Кляня в сердцах разбитые дороги.
Но здесь, в глуши, какие барыши,
Коль все живут с нуждою на пороге.

Таким пришел в деревню новый век,
Спихнув крестьян с дороги в грязь кювета.
Век ликованья нравственных калек,
Век воровства, потерь и пустоцвета.

Мне не забыть отраду прежних лет.
Гул тракторов в полях необозримых.
Стада коров, мычащие в рассвет,
Красу лесов, ворами не казнимых.

Сегодня взор ничто не веселит.
Забыло поле рож, горох, картофель.
И жизнь преобретает грустный вид,
Как не посмотришь, хоть в анфас, хоть в профиль.

Вот потому стоят за молоком -
За городским! - угрюмые крестьяне.
Вот потому крапивой с лопухом
Позаросла дорожка к сельской бане.

Вот потому на помощь в нужный час
Уж не придут ни врач, ни страж порядка,
Не призовет, как прежде в жаркий пляс
У клуба развеселая трехрядка.

С бидоном у сельмага ветхий дед
Дымит табак. То плюнет, то ругнется...
Ушел в небытие коровий след,
А водка молочком не отрыгнется.